**Запись полевого медика Хонга. Ночь. 42-й день похода.**
Я выскочил из палатки, задыхаясь от густого дыма, что будто бы заполнил всё. Вокруг всё пылало. Чёрные силуэты убийц скользили между заревами, их мечи сверкали в свете огня, прерывая жизнь одним точным движением. Те, кто пытались сбежать, не успевали даже закричать — их горла перерезали с тем хладнокровием, каким мясник режет птицу .
Зарево от палаток освещало ночь, превращая наш лагерь в пылающую ловушку. Тени метались между всполохами огня. Черные силуэты — Сыны Заката. Они шли не торопясь, как палачи на казнь.
Постовые мертвы. Горящие палатки, те кто выскакивал из них, тут же находили нож у горла. Я видел, как кровь стекала по песку, и всё, что успел подумать, это о том, как бесполезны мои бинты против этой резни.

Я схватил свой мешок с инструментами. Ноги вязли в горячем песке, и дыхание становилось тяжелым — запах сгоревшей плоти, древесного угля и сухого ветра пустыни казался непереносимым. И всё же я не мог позволить себе остановиться. Каким-то чудом не натыкался на чужие клинки.

Капитан Ирон стоял в центре хаоса, как последняя скала перед бурей. Его кожа искрилась отблесками огня, словно живая статуя, отчаянно сражающаяся с разрушающим потоком. Его руки разметывали врагов, как кукол. Но даже такой монолит, как Ирон, был не всесилен. Глубокая рана на его боку разошлась, как разорванная ткань, кровь толчками стекала по его броне, впытываясь в песок.

И тут я увидел его — на вершине песчаной дюны, в безликой маске, а глаза — алые, как жгучий закат, сверкавшие в ночи. Буря за его спиной ревела, как древний демон пустыни, готовый поглотить нас всех, и она несла в себе не только страх, но и конец. Он взмахнул рукой, и перед ним развернулась огненная волна, безжалостный вал, катящийся вниз по дюне и смывающий всё на своём пути. а за ней шла буря поднимая языки пламени до неба.

Перед мной выскочил вперёд Фор. Его пламя,  столкнулось с огненной волной противника. Я видел, как магия Фора пылала, и как он боролся, не жалея себя. Его пламя сопротивлялось, но было ясно, что оно уже не могло выдерживать долго.

— К скалам! В пещеры! — его голос прорезал ночь. Мы не имели другого выбора. Уруктук, пещеры Сынов Заката, которые мы осаждали столь долго, теперь стали нашим единственным шансом на выживание. Мы были загнаны в ловушку, но ничего другого не оставалось.

Мы рванули к скалам, нашему последнему прибежищу. Песок под ногами был раскалён, обжигая. Горячий воздух обжигал лёгкие, а горький дым жег глаза. Я видел обугленные тела и моё сердце разрывалось от бессилия. Я хотел остановиться, помочь, но что я мог сделать? Эти раны, эти ожоги — ничто не могло их спасти.

**Запись полевого медика Хонга. Пятый день в пещерах.**

Мы ошиблись. Мы ошиблись, когда думали, что пещеры будут нашим спасением. Мы верили, что толстые каменные стены защитят нас от магии огня, что эти стены смогут остановить их ярость. Как же мы ошибались. Пять дней бесконечного кошмара, день и ночь слились в одно непрерывный бег со смертью. Подкрепление должно придти, нужно только время... Время стало нашим врагом, как и сами Сыны Заката.

Огненные маги выжигали туннели, превращая их в раскалённые гробницы. Эти тёмные подземелья были их домом, их владением, и они знали, как загнать нас в ловушку. Сыны Заката преследовали нас неутомимо, как волки, стремящиеся к своей жертве. Их безжалостная целеустремлённость не знала усталости и сострадания. В этих тесных туннелях у нас не было места для манёвра, ни шанса на спасение.

Мы цеплялись за каждую секунду передышки. Еды и воды не было. Мы уже пили кровь из собственных распоротых ладоней, пытаясь выжить.

Культ, который мы пытались подавить, теперь систематически и безжалостно подавлял нас. Они выжигали путь за нами, заставляя углубляться всё дальше в сердце этих тёмных пещер. Мы теряли людей, теряли надежду, но продолжали бороться, как раненые звери, загнанные в угол. Каждый шаг был победой, каждый метр — выживаемым.

Я видел, как наши лица становятся всё более измождёнными, как глаза наполняются отчаянием. В каждом взгляде читалась усталость и страх. Мы знали, что если остановимся, то не сможем снова встать. Пещеры станут нашими гробницами.

И всё же мы продолжали идти. Мы должны были. Не потому что было куда идти, а потому что просто остановиться было нельзя.

**Запись полевого медика Хонга. ??? день в пещерах.**

Я почти не помню, как это произошло. Мы снова подверглись нападению. Я был занят раненым, когда враг появился из-за угла, его глаза горели алым пламенем. Я почувствовал ледяной ужас, но руки действовали раньше разума. Я схватил кинжал, тот самый, который носил с самого начала службы, но никогда не использовал. Его руки начали покрываться огнём, и в этот момент я всадил лезвие ему в грудь. Ощущение было как... как резать сырой мясной кусок. Горячая кровь брызнула мне на лицо, и я почувствовал её горячее липкое прикосновение.

Он рухнул. И только тогда я осознал, что произошло. Он был... мёртв. Я убил его. Я, медик, человек, давший клятву спасать жизни, а не отнимать их. Сердце заколотилось в груди, дыхание стало неровным. В ушах шумело, как будто я тонул в бездне. Всё вокруг начало плыть, словно я оказался в тумане. Я не мог дышать, руки тряслись. Холод охватывал меня, хотя от пламени было жарко. Кровь на моих руках, его кровь... она не смывалась. Я убил. Убил.

Я упал на колени, и пещера начала сжиматься вокруг меня. Звук боя стал далеким гулом, как если бы я был отделён от мира толстым слоем камня. Мои глаза застилала темнота, а страх душил меня, как удавка. Презрение к самому себе было невыносимо. Я тер руки, пытаясь стереть чужую кровь, стирая кожу до крови.

— Хонг! Хонг! — Голос Фора прорвался сквозь этот ужас и панику охватившую меня. — Смотри на меня, смотри на меня!

Его руки крепко держали меня за руки не давая рвать на себе кожу, взгляд цеплялся за мои глаза, словно пытался вытащить меня обратно в реальность. Я смотрел на него, не понимая, где нахожусь, не чувствуя собственного тела. Фор присел передо мной на колени, его голос был спокоен и твёрд, будто пытался удержать меня на краю пропасти.

— Ты сделал то, что было нужно, — сказал он, глядя мне в глаза  — Ты жив, мы живы. Мы должны продолжать. Сейчас не время сдаваться.

Мир постепенно возвращался ко мне, но чувство вины всё равно не отпускало. Тот человек… маг… он мёртв. И я это сделал. Я.

— Фор... — прошептал я, не узнавая свой голос.
— Не сейчас, Хонг,  Мы поговорим потом. Сейчас ты нужен нам.
Шум в тоннели нарастал. Фор увидев что я не могу встать закинул меня на спину и, несмотря на усталость, побежал по туннелям.
— Ты последний медик, — продолжал он, его голос звучал строго и ободряюще. — Не смей с ума сходить.

*Последний день в пещерах.*

Несколько недель я питался телами павших товарищей. Каждую ночь, когда я закрывал глаза, их лица возвращались ко мне в кошмарах, но теперь они были частью меня, частью выживания. Я тащу его, моего друга, Фора. Он оказался виранн... Его мумифицировавшееся тело  было холодно и тяжело, но легче чем могло быть, я привязал его к себе ремнями и остатками от рваных палаток. Я обещал, что он вернётся домой на север, что он не станет очередной жертвой этих мрачных пещер. Он заслуживает большего, чем стать забытым. Он заслуживает покоя. Но я съел его ногу. Я был вынужден. В этом ужасе и голоде все человеческие нормы были стерты.

Я научился убивать, научился ненавидеть, и жалости не осталось. Пояс мой опоясывают маски Сынов Заката, трофеи, которые я собрал за время нашего противостояния. Эти маски — свидетельства их поражений, моей мести, моей ненависти.

И вот, наконец, я нашёл его. Я нашёл храм Сынов Заката. Он был величественным и ужасным одновременно — огромная круглая пещера. Я подготовил взрывчатые вещества, замаскировал их среди обломков и активировал. На это понадобилось время... Вся пещера заурчала, как зверь, попавший в ловушку, и затем взорвалась в грандиозном потоке разрушений.

Я стоял на краю утёса, наблюдая за тем, как всё вокруг рушится. Я подорвал их чертово логово. Потолок пещеры рухнул погребя под собой это проклятое место, и через образовавшуюся дыру и я увидел небо. Небо, которое было для нас недосягаемым так долго. Звёзды, которые я не видел так давно, сверкают над головой. Я вижу их, и слёзы начинают течь по моему лицу, смешиваясь с пеплом и кровью. В этот момент, над провалом появляется свет факела и знамя. Подкрепление. Они опоздали. Я ждал их, но теперь это уже не имеет значения.
Фор. Мы идём домой.