Сначала — не тьма, а её запах: тонкий, как угли костра под пеплом. Пустота. Затхлое безветрие лишённое направления. Не страх — но память о тревоге. И Сомбра проснулся.
Ноздри дрогнули. Запах... Пепел. Древесина. Покой умершего костра. Но не запах Истока (Сильвера).
Связь не ощущается, тишина... Мертв? Нет. Тонкий прерывистый пульс её бьется, очень тихо и теряется, словно что-то большое стягивает гравитацией сигналы, искривляя векторы...
Сомбра поднял морду — втянул воздух, словно пробовал на вкус: где ты? Где пульс половины сердца? Но всё, что было –древо, пропитанное магией. Похожая была у Истока. Взяв след он скользил, оставляя за собой чернильный туман, перескакивая с борта на борт, плыл по запаху — обрывчатому следу. Вихри пыли, запахи, чьи имена забыты даже богами, вплетались в симфонию запахов.
Покружив среди кораблей он нашёл место место. Доски — почерневшие, словно обуглены изнутри, переливаются магией. Вены дерева шептали искрами магии, разлетающиеся, как пепельные мотыльки... Кусок корабля, то дерево что прополоскало междумирьем, но ни трости, ни Сильвера. Лишь шлейф — как запах снов.
Мимо пролетела стая теней. Они играли, что-то перетягивали между собой. Вдох — и мир наполнился им: серебристо-холодный запах Истока. Халат. Его халат. Он рванулся вперёд рыча и выхватил ткань. Обернулся вокруг мачты держа халат в пасти и стреляя сердитым взглядом на тени. Тени с любопытством изучали чужака, попробовали отнять игрушку...
И тут из тумана вырвался низкий, гортанный рокот — будто сама тьма исторгла звук, отзывающийся в костях, сотрясающий пространство.
Тревога всколыхнула инстинкт, старый как мир, прошептал: великий охотник рядом... Сомбра и тени юркнули в брюхо поломанного корабля, прижались к друг другу, слилась с тьмой трюма, превращаясь в единое пульсирующее пятно страха, чувствуя, как вибрирует дерево и дрожали стёкла в иллюминаторах от гулкого пения исполина.
Исполин медленно скользил среди кораблей, подобно бесконечному гигантскому угорю, чьи кольца переливалось маслянистыми сполохами нереального света, каждое его движение порождало рябь в реальности, будто ткань гравитации искривлялась вокруг этого существа.
Сомбра чувствовал, как холодный страха струится по нематериальной сущности и вжался со стаей сильнее в тень. Он почему-то знал – если их обнаружат, спасения не будет. Это существо не просто убивало. Он поглощал саму возможность существования, стирая жертвы из самой ткани времени. Если Пожиратель обратит свой взор на их убежище, никакие тени не спасут.
Меж тем, чудовище замедлилось возле соседнего судна , выпуская волны инфернального зова , от которого закипала ртуть в разбитых барометрах. Ответом ему стал испуганный многогласый визг– целая стая теней вылетела и заметалась в панике между кораблей.
Всё это происходила недалеко от “Песни рассвета”...
Исполин распахнул свою зубастую пасть и как кит, фильтрующий планктон, начал методично прочесывать пространство, собирая беглецов всасывая вместе с обломками кораблей. Кока он был занят пиром, у них есть шанс переждать. Если только кто-то из не наделает глупостей...
Сомбра смотрел на это из своего укрытия, и древний ужас пронизывал каждую частичку его существа. Среди теней ему передались образы-воспоминания: титаны свободно плавали в небесах вырвавшись из разломов над горящими равнинами на которые падал огненный дождь... Когда-то давно...Голодные Боги...
По позвоночнику Сильвера побежали мурашки ужаса по ту сторону воспоминаний от осознания что за существо они с Орлан повстречали...
Охотник начал медленно поворачивать в их сторону...Рокот двигателей разорвал тишину кладбища. Один из мертвых фрегатов, внезапно ожил – его обшивка засветилась фонарями, а двигатели выбросили протуберанцы пламени, раскаляя окружающую пустоту и накренился падая вниз в сумасшедшем пике. Титан замер на мгновение, поводя боками, и рванул за новой добычей.
Орлан хорошо водит ... Но нам дико повезло...
Сомбра чувствовал, как сердце (если у тени вообще могло быть сердце) колотится где-то в области горла. Он видел, как Голодный Бог настигает фрегат, его гигантские челюсти распахиваются, подобно черной дыре, готовой поглотить звезду... и откусил его половину прежде чем портал захлопнулся.
Тени не стали ждать приглашения – стая рванула прочь, слилась в единый поток, подобно ртути, устремились к черным кристаллам, торчащими тут и там, растворяясь в темных изломах их граней. Сомбра последовал за ними чувствовал, как его сущность растягивается и сжимается одновременно, пространство выворачивалась , превращаясь в хаотичный коллаж изломанных отражений. Это были тропы теней – дикие, первобытные пути магии, где пространство сворачивалось само на себя.
Тени знали тропы, которые не имели названий и были непроходимы смертным телам из крови и плоти. Это были пути для тех, чьи тела были текучей субстанцией, подобно воде или дыму. Здесь не существовало привычных понятий "ближе" или "дальше" – только направление, которое чуяло их звериное чутье. Пространство вокруг искажалось, как поверхность воды от падающего камня, создавая причудливые волны и завихрения. Иногда казалось, что тени проходят сквозь самих себя, оставляя после каждого поворота еще одну версию собственной тени. Здесь не существовало прямых линий или четких направлений – только поток темных образов и голосов, шепчущих на языках, которых никто уже не помнил. Шепот, крики, стоны, смех – целая симфония безумия, которая давила на разум, угрожая разорвать его на части. Сомбра ловил обрывки этих шепотов. Кто-то кричал о потерянных звездах, кто-то стенал о поглощенных мирах. Тени знали эти пути хорошо, в отличие от них, Сомбра чувствовал себя неуклюжим детёнышем, пытающимся угнаться за взрослыми. Его тело противилась подобному перемещению. Он был иным — более плотным, более ощутимым, чем остальные. Каждый переход отзывался в его нематериальной сущности чувством сопротивления, словно он пытался протиснуться сквозь слишком узкую щель.
Постепенно хаос начал утихать. Отражения становились реже, голоса – тише.
...Они вынырнули из черного обсидиана под потолком пещеры. Тени бесшумно рассредоточились по пещер.
Сомбра осторожно огляделся. Пещера была огромной — настолько, что потолок терялся во мраке. А внизу возвышалась гора из сверкающих предметов и обломков. Но самое жуткое было то, что холм двигался . Медленно, почти незаметно, будто дышал. Иногда среди обломков что-то щелкало или поскрипывало. А потом раздавался глубокий металлический вздох, от которого у Сомбры холодело все внутри. Сомбра почувствовал, как его инстинкты буквально кричат от желания убежать. Но старшие знали лучше. Тени могли спрятаться здесь, среди обломков, потому что титан видел только то, что было важным .
А они были лишь маленькими тенями, не стоящими его внимания. В отличие от сверкающих предметов образующих его панцирь включавший в себя обшивки кораблей с кладбища которые соседствовали с золотом, медными самоварами и бронзовыми статуэтками неведомых богов. Все это собралось в исполинский панцирь спящего титана – создания, чье тело было скрыто под многовековыми наслоениями артефактов. Где между частями панциря сочилась энергия – возможно, она служила им чем-то вроде пищи для теней. Изредка по поверхности "панциря холма" пробегала дрожь – будто во сне он переваривал поглощенное за тысячелетия. Иногда какой-нибудь предмет срывался с места и проваливался вниз, вызывая целый оползень артефактов.
Стая разлетелась по пещере теряясь где-то среди обсидиановых сталактитов. Сомбра чувствовал себя неуютно – его молодая природа протестовала против близости к этому древнему существу.
Сомбра обернулся вокруг одного из сталактитов оглядывая пещеру. И тут он заметил их – маленьких, шумных, неуклюжих. Человеческие существа пробирались крадучись собирая вдоль края панциря. собирая осыпавшиеся с него артефакты. Они действовали осторожно, словно мыши, ворующие крошки возле спящего кота.
Иногда кто-то из них замечал теней, но, похоже, тени и двуногие привыкли хранить тишину и обходить друг друга стороной, используя сон существа каждый по-своему. Интересно, понимают ли они, рядом с чем находятся? Понимают ли, что их жизнь зависит от каприза спящего Титана? Сомбра задумчиво наклонил голову...
Сомбра последовал за двуногими...
Тут в воспоминание были помехи ...
...острый коктейль запахов навалились тяжёлой волной: запахи тряпок, чистящих средств, сладковатая плесень старого дерева и едва уловимой пыли из холщовых мешков. Мир сузился до размеров четырех стен. Это было одновременно пугающе и уютно.
Осторожно выглянув через щель в двери, он увидел шумную праздничную толпу. Их голоса переплетались в причудливый узор, смех и звон бокалов отражались эхом от стен. Аромат жаркого и алкоголя проникал даже сквозь деревянную дверь кладовки.
Инстинкт подсказал ему спрятаться. Он чувствовал себя почти в безопасности, наблюдая за тем, как люди снуют мимо, не подозревая о его присутствии.
Каждый звук здесь был слишком громким, каждый запах – слишком резким. Даже свет фонариков казался слишком ярким.
Спрятавшись в дальнем углу кладовки у тонкого разлома, Сомбра задремал .Когда трое двуногих ввалились в кладовку, Сомбра едва успел отпрянуть в тень забился за швабры распластавшись по стене тонким слоем. Вжался ещё сильнее в стену когда девушка протянула к нему руку, но схватила швабру. Из разговоров выяснилось что девушку звали Никс, а второго Нейтон. Третий же был не человеком...
Нейтан...Интересно это тот Нейтан который меня принёс тогда в Золотой Окунь и с которым у нас так и не получается пересечься до сих пор?
Сомбра пронаблюдав как Нейтан обратившись котом избил духа решил остаться в кладовке дольше. До ночи...Но кот его заметил и Сомбра демонстративно перекусил швабру...
А потом — сфера. Надоедливая, звенящая, как озон перед бурей. Её посыл — обертон без слов: «Я всегда тебя буду защищать». Она утащила двух знакомых и двух незнакомых. Хлоп. Яркая вспышка. Свидетели были вырваны из пространства, как занозы. А Сомбра остался вновь один, но народ всё сновал и он так и ждал в засаде пока его не забрала оттуда Пай.
