В Сильэйре за эти две недели расползлись слухи, порой больше напоминающие страшные сказки, чем какие-то события. От тихих шепотков по закоулкам, от разговоров на ушко от товарки к товарке, у горожан по коже толпами бегали мурашки, прячась под изысканные одежды, взгляды блуждали по сторонам, задерживаясь на небольших темных проулках меж домов, а ушки тревожно, напряженно шевелились, боясь уловить зловещий "Бык-бык-бык" неведомого мотора.
Говорят, на улицах города появился странный дом-призрак, который то появляется, то исчезает, в самых, казалось бы, неподходящих местах. И каждый раз, когда дом только собирается появиться, наползает густой туман, и в нем, словно издалека, начинает слышаться урчащее "Бык-бык-бык", от которого волосы на затылке шевелятся.
Этот звук стал тревожить горожан по ночам. Начинаясь издалека, он влезал в голову и не давал уснуть до тех пор, пока свет фонарей не лизнет лучами стены домов и не скроется дальше по улице.
Ни один страж правопорядка не смог выписать штраф за стоянку в неположенном месте. Ни один житель не смог полюбопытствовать, кто же хозяин странного Дома: стоило человеку подойти к дому вплотную, тут же становится так хорошо, приятно, умиротворенно, что аж жить хочется! Птички поют, травка на ветру шелестит, листочки с деревьев падают, кружась во флористическом вальсе... Какие уж тут вопросы, штрафы, претензии?
Но разница между таинственными перемещениями дома из тумана и это ощущение умиротворения была такой разительной, что не умещалась в головах горожан, и вторая , положительная часть стыдливо выветривалась из голов. Кто же признается, что ему просто не захотелось стукнуть в маленькую дверцу или поскрестись в окошко? Трусом никто быть не хочет! Вот и продолжали горожане трястись под одеялами, пока Сова крутила баранку, в одиночку рассекая кривоватые улочки Сильэйра, на рассвете выбирая местечки для парковки в самых неожиданных местах.
За это время она обжила свой четырехколесный домишко, повесила миленькие занавесочки в цветочек на все окошки (даже коротенькие на передние окна, чтобы солнце глаза не слепило!), поставила на подоконники цветочки в горшках (бесстыдно позаимствованные с чужих окон), кое -где почистила, кое-где подкрасила, превратив нескладную дрожащую развалюху в уютный дрожащий домик (на совий вкус, конечно).
Но чего-то не хватало в домике для оконченной картины совьих представлений об уютном убранстве внутри. За этими мелочами сова решила отправиться на стихийно начавшуюся ярмарку на площади. Припарковав домик в закоулке, сова выскочила из маленькой дверцы, на ходу рассеянно пикнула прицепленным к ключу утенком для ванны и сунула импровизированный автомобильный брелок в карман. Веселая толпа тут же слизнула пернатую иномирку, как волна уволакивая ее в центр веселья. Огромных струдов стоило, между прочим, прибиться малявке к торговому ряду! А удержаться у прилавка еще труднее! Вот потому-то ее и остановило препятствие в виде остроухой оглобли то ли с седыми, то ли с пепельными волосами. Сова неаккуратно тюкнулась носом куда-то между лопаток незнакомцу, запуталась в ногах, и чтобы не свалиться на землю окончательно, обняла узкие мужские бедра, обтянутые полами вычурного камзола.
- ПЫНЬ! - пропела нижняя пуговица в петлице камзола и отлетела куда-то в толпу, не выдержав дополнительного натяжения. Не думайте, сова отлично понимала весь стыд и неловкость своего положения, а потому, во спасение своей пернатой души, решила пойти в атаку раньше, чем ее заругают.
- Ишь! Ходют и ходют! Стоят и стоят там, где не надо! Приличных девушек камзолами смущают! Стыдобища какая! Не пройти, не проехать!.. - Одновременно с монологом, не позволяя потерпевшему вставить ни словечка, сова отряхивает и расправляет камзол, одергивает сморщившиеся от совьей хватки полы, активно приглаживает ткань (на ягодицах остроухого) ладошками и постепенно перемещается вперед, чтобы дать дёру, пока остроухий не очнулся. - ...Ни пролететь! Где такое видано вообще!
