Магру поднял нож, ощущая его непривычный вес, и внимательно осмотрел. Лезвие амфамита блестело тускло, как будто неохотно отражая свет. На рукояти виднелись тонкие руны, почти стёртые временем, всё ещё мерцали слабым зачарованием — те самые, что использовались для зачарования ножей, способных рассекать ткань реальности. Он знал о них не понаслышке:  обычно для таких целей применяли ножи из зачарованного графита. Те были одноразовыми: графит разрушался при разрезе, его пыль прижигала рану мира, быстро останавливая утечку ветров. Такие разрывы выходили небольшими и, что важно, быстро зарастали, не оставляя практически следа. И да, айферы должны были очень быстро прошмыгнуть в них. Их использование строго регулировалось гильдией, продавая ножи, но последнюю руну ставил мастер рун и заносилось в тетрадь учёта. Гильдия   следила за эти по указаниям совета. Ведь утечки ветров могли подтачивать реальность, как капли воды точат камень.

Но нож из амфамита… Его долговечность была и благословением, и проклятием. Они делали более аккуратные, острые разрезы, которые  затягивались дольше, их долговечность позволяла использовать их снова и снова. Вот только именно это стало проблемой. Долговечность приводила к злоупотреблениям. Мастера, использующие амфамитные ножи, часто увлекались, и каждый разрез истончал ткань мира.. Сохранилось несколько таких ножей, в качестве образцов для изготовления графитных. У главы гильдии точно такой был и в Школе, а где ещё есть Магру не знал.

— Не совсем законно такие держать, — пробормотал Магру, его пальцы осторожно скользили по рунам на рукояти, чувствуя  магию, отзвуки старых времён. — Но, вероятно, он из тех времён, когда запрета ещё не было... А ведь тогда гильдии приказали уничтожить все подобные вещи, после Доэра Арден когда разломов стало много, пытались решить проблему хотя бы немного... Скрыла наверное... Раз они с Лот дружили.

Он посмотрел на разлом в пространстве.   Магру ощущал холодок вдоль позвоночника, когда представлял себе, как с каждым таким разрезом мир истончается ещё больше, словно ткань, прошедшая через руки слишком многих швей.  Но Амарант была искусна в шитье.  Швы трепетали,  слегка извиваясь, когда на них падал свет. Восточные ветра неспешно исцеляли рану мира пронизывая ткани реальности. Каждый стежок, каждый виток магии выглядел аккуратным и выдержанным, как работа мастера-швеи. Магру хорошо знал эту технику: его мать была швеёй, и он видел, как она изящно вышивает на тонком шёлке сохраняя его целостность.
Здесь было то же самое. Восточные ветра, что неспешно и осторожно исцеляли разлом, струясь тонокой нитью. Северные ветра тоже участвовали в этом магическом танце, усиливая процесс заживления, покрывая шрам  нежной пеленой, которая со временем исчезнет, оставив после себя едва заметный след. Но всё же шрам был виден.